Информационное агентство "Местное время. Саратов". Свидетельство о регистрации СМИ ТУ № ИА 64-00083 выдано Управлением Федеральной службы по надзору в сфере
связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Саратовской
области. Учредитель и главный редактор - Ефимов В. А.
Спать
мы легли уже заполночь: не могли наговориться. Наутро мы с ребятами пошли на
семхозовскую делянку окучивать картошку. И только к исходу дня добрался я на
Вольскую к своей новой родне - Семеновым.
Николай
Иванович обнял меня и с ходу усадил за стол. Дочка его Тамара села напротив,
убеждая не стесняться и обязательно попробовать пирог, который она
только-только испекла. Полугодовалая Наташенька, Тамарина дочка, тихонько
посапывала в кроватке. Ее светлые кудельки разметались по подушке, розовая
лапка с малюсенькими пальчиками высунулась сквозь плетеную загородку.
Приказ
Бандыка на мой счёт был воспринят окружающими, в общем-то, положительно. Лишь
кучерявый голкипер, дувшийся на меня после того инцидента в столовой,
недовольно бурчал что-то вроде «за какие заслуги!».
Наша
колонна влилась в поток празднично одетых людей, которые так же, как и мы, не
усидели дома. Повсюду звучали песни военных лет. Затесавшийся в «штатскую»
колонну бравый старшина, немного фальшивя, лихо наигрывал на аккордеоне и
охрипшим голом пел:..
Связь
с мамой мы по-прежнему держали через Лиду Броварник. На Гревскую, 57, где она
снимала комнату и где был просторный двор, заезжали теперь многие ратайчицкие
мужики, потому как здесь было где «у знаемой людыны» оставить лошадь и
фурманку. Они-то и привозили для меня из деревни мамины ЦУ.
Тем
же способом я отправил в Ратайчицы в начале декабря записку о том, что для мамы
нашли работу бухгалтера в железнодорожной столовой. Эта записказаставила ее поторопиться с выездом из
деревни.
Но,
как и прежде, по два часа в день под присмотром уже нового военрука гвардии
капитана товарища Бандыка мы «тянули ножку» на военно-строевой подготовке и
вырабатывали автоматизм при разборке и сборке затворного механизма винтовки
образца 1891/30 годов. Кроме того, надо было знать назубок назначение ее
отдельных частей. Хитро прищурившись, Бандык спрашивал:
В
довершение своего безоглядного издевательства над гитлеровским режимом я достал
из кармана зелёные корочки своего аусвайса, где в графе «ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ» было
выведено немецкое слово «ЛЯНГЕ» (длинный), и с наслаждением выжег тлеющим
окурком фашистскую свастику в лапах хищного германского орла...
Воспоминание Шихова – свидетеля происходившего на
вокзале в первые минуты войны стало первым среди множества других, собранных
Сергеем Смирновым в 1955 году для своего рассказа о героической обороне
Брестского вокзала. Но сначала он рассказал о тех событиях по радио, затем к
нему стали приходить письма других участников тех событий, их воспоминания и
легли в основу очерка «Брестский вокзал». В очерке появляются героические
подробности, о которых не поведал Шихов и которые не могут быть признаны
достоверными.
«На
рассвете 22-го июня меня разбудил неутихающий гром. От его раскатов дрожали
стены. Висевший на руле велосипеда «Кодак» в футляре вздрагивал при каждом
новом ударе. Окно моей комнаты выходило на запад, и она то и дело озарялась
яркими всполохами. Первое, что пришло в голову, - разбудить папу, чтобы он
отключил антенну от приемника. Однажды во время сильнейшей грозы - в Бресте они
случались довольно часто - антенна «притянула» молнию. Пробив черепичную крышу,
молния замкнула электропроводку, и «внутренности» нашего СИ-235 изрядно
подгорели. Я приоткрыл дверь в спальню родителей. Они тоже проснулись от грома.
Мама, привстав на кровати, тревожно спрашивала:
Самое интересное, что в
глазах ребят он действительно был героем: предотвратил крушение поезда,
предупредив каким-то образом машиниста о лопнувшем рельсе. В кармане лёшкиных
штанов лежала всегда наготове вчетверо сложенная бумажка с приказом начальника
Северо-Кавказской железной дороги о награждении Алексея Власенко за
самоотверженный поступок путёвкой в пионерский лагерь «Макопсе».
В шахматном кружке, куда я
записался для выпендрёжа, мне явно не светило. И чтобы убить медленно тянущееся
время (как и в Звенигороде, я ужасно тосковал по дому), пришлось перевестись в
хоровой кружок, хотя никогда до этого пением я не увлекался. Массовик-затейник,
дождавшись как-то нашего возвращения с полдника, торжественно произнесла:
- А сейчас, дети, мы будем с
вами разучивать любимую песню нашего Народного Комиссара путей сообщения Лазаря
Моисеевича Кагановича...
