В четверг днем в областном суде продолжались слушания по уголовному делу в отношении бывшего мэра Саратова Юрия Аксененко. Были заслушаны показания свидетелей: Руслана Курбанова - бывшего адвоката подсудимого и следователя Ирины Кузьминой. Завтра, как обещало обвинение, в той же роли наконец-то должен предстать долго ожидаемый Денис Левченко.

Значительная часть сегодняшнего заседания была посвящена анализу, как утверждает защита подсудимого, подмены в сорок пятом томе уголовного дела одного документа другим. Имея фотокопию ранее находившегося в деле запроса в правительство области о представительстве в следствии одного из чиновников областного комитета по управлению имуществом, выступающего как потерпевшая сторона, защита  настаивает, что именно следователи Надежда Волошина или Ирина Кузьмина подменили этот официальный запрос другим документом, который сейчас находится в деле.

Следователь следственного управления следственного комитета при Генпрокуратуре РФ по Саратовской области Ирина Кузьмина после того, как ей был предъявлен для обозрения имеющийся в деле «поздний» документ, пояснила суду, что именно она оформляла  уведомление сотруднику комитета по управлению имуществом Ильинову в два адреса – ему лично и в правительство области, что фотокопии делала один из адвокатов Аксененко – Игнатова, но как там оказались иные документы, не знает, и предложила Игнатовой ответить на этот вопрос. Надежда Волошина пояснила, что эти документы готовила она, и, возможно, они попали в правительство области вместе с другими документами. Как позже пояснил журналистам другой адвокат Аксененко, имеет место подлог документов.

Другой «козырь» защиты – требование изъятия из дела как недопустимого доказательства протокола очной ставки подсудимого и свидетеля Зайцева, где Аксененко признался, что передал Владимиру Зайцеву около трех миллионов рублей в качестве платы за две трехкомнатные квартире в доме-новостройке по улице Московской, 134, оформленных на имя престарелого Солодкова -  отца второй жены Аксененко Ирины Солодковой. В своих доводах защита настаивает, что очная ставка была произведена с нарушениями, поскольку присутствующий во время нее в то время один из двух адвокатов Аксененко – Руслан Курбанов не имел права заниматься его защитой в связи с имеющимся в то время у него договором на оказание юридических услуг другому фигуранту дела – индивидуальному предпринимателю Сергею Казакову. Зная об этом обстоятельстве и будучи еще адвокатом Аксененко, Курбанов в ходе следственных действий против экс-градоначальника перезаключил с Казаковым прежний договор, как пояснил в суде Курбанов, заранее, как бы предполагая, что Казаков будет привлечен в качестве свидетеля по поводу выделения ему Юрием Аксененко земельного участка на площади возле цирка.

Отвечая на вопросы государственного обвинителя Ольги Черновой, Курбанов, владелец частного адвокатского кабинета своего же имени, пояснил, что сделал это загодя, после обращения к нему Казакова, который предположил, что и его будут вызывать в качестве свидетеля по делу Аксененко. Так сказать, заранее предвидел… Курбанов, ссылаясь на запрет Казакова пояснять детали договора, категорически отказался сказать о финансовых условиях этого соглашения и оказанной юридической помощи, пояснив, что заключенные договоры нигде не фиксируются, и добавив, что его контора частная и «своя рука – владыка», потому он не намерен ни перед кем отчитываться. В этом он прав: наше либеральное законодательство предоставляет частным адвокатским службам подобное поле деятельности, что, в свою очередь, может вызвать сокрытие реальных адвокатских гонораров от уплаты налогов.

Таким образом, суд счел доводы Курбанова убедительными и удовлетворил просьбу адвокатов подсудимого исключить из дела материалы очной ставки, что осложняет доказательства получения Аксененко взятки в особо крупных размерах – статьи, предполагающей меру наказания в виде лишения свободы от шести до двенадцати лет.

Несколько приободрившийся этим благоприятным для него событием, подсудимый тем не менее продолжил гнуть линию на демонстрацию широкомасштабной потери памяти. Он даже не мог ответить на вопрос гособвинителя о возрасте его внучки: «Кто же знает? Не помню… Не помню, в каком году она родилась, не помню, в какой класс сейчас перешла - то ли в седьмом классе, то ли в восьмом учится. Что же тут такого?!»  Такой сложный процесс в нем он объяснил тем, что «находился в шоке: тогда меня арестовали, закрыли, вылили ушат, я плохо понимал, в чем меня обвиняют». Эту фразу подсудимый произнес после того, как обвинение настояло на зачтении из материалов дела протокола очной ставки между Аксененко и тогда уже новым директором «Одеона-98» Тимофеевым (он уже давал показания в суде). Тимофеев во время очной ставки тогда заявил, что был знаком с подсудимым, бывал у него по делам этой строительной фирмы, когда у нее возникли проблемы с возможным отчуждением земельного участка под строительство домов в Волжском районе. Аксененко же утверждает, что ни о Фокееве, прежнем директоре фирмы «Одеон-98», ни о нем самом он никогда не слышал. Даже исключая личную заинтересованность подсудимого и его утверждаемого обвинением взаимодействия с фирмой, невозможно даже предположить, чтобы глава города вообще не ведал ни об этой крупной строительной фирме, ни о ее директоре. Да что поделать – ни санитарией города не занимался, ни его развитием. Знать, бывали дела поважнее, всех ведь не упомнишь…

Весьма интересно, что достаточно избирательно демонстрируя провалы своей памяти, Юрий Николаевич, как он сегодня заявил в ходе процесса,  помнил в ходе следствия и сейчас хорошо помнит о 51-й статье Конституции РФ, дающей ему право не свидетельствовать против себя.